Олег Басилашвили о Серебренникове, «ретрофилии» и агрессии

— Как относитесь к ремейкам тех же рязановских и других старых-добрых картин?

— Плохо. Режиссеры должны иметь свою голову на плечах и делать сегодняшние фильмы. Ремейки всегда значительно хуже и бездарнее оригиналов.

— При этом вы снялись в «Карнавальной ночи-2″…

— Да, снялся. И по-моему, это очень плохо.

— В интервью Delfi Кирилл Серебрянников высказал мнение, что новогодняя комедия Рязанова «Ирония судьбы или С легким паром» оказалась настолько хороша, что вкупе с проектами «Старые песни о главном», погрузила страну в долгий период ретрофилии. Празднуя Новый год с «иронией», оливье и заливной рыбой, люди ностальгируют по старым временам и не хотят жить настоящим и смотреть в будущее. Что скажете на это?

— Как все знают, я должен был сниматься в роли Ипполита в «Иронии судьбы» (на фотографии Ипполита, которая падает из окна — изображение Басилашвили, а не Яковлева, — прим. Ред.), но не случилось — у меня тогда умер отец, и я отказался. И все же я категорически несогласен с мнением Кирилла. В фильмах Рязанова, как и во многих других советских фильмах, звучал призыв к добру. Людям пытались показать, что жизнь прекрасна и в ней есть многое, к чему надо стремиться. Да, фильмы, которые показывают язвы нашей жизни, с чем надо бороться и что надо преодолевать, они тоже нужны. Но я ни за что не стал бы называть стремление к добру ретрофилией.

Не могу судить о театральном творчестве Кирилла (видел только одну постановку), но его кинокартины, безусловно очень талантливые, все замешаны на понятии зла и окунают в ауру безнадежности — начиная с «Изображая жертву» и заканчивая «Мучеником». Режиссер имеет право так делать. И популярность таких фильмов объяснима — это естественная реакция людей на долгие годы насильственного цензурирования. Но превращать все искусство в уроки зла — не совсем правильно. Уверен, что в нашей жизни есть не только зло, но и много добра, на которое надо ориентировать людей. Зло — неизбежность нашей жизни, но это то, что надо преодолевать во имя человечности.

Если разобраться в мировом культурном пространстве, то в веках чаще остаются вещи, зовущие к свету, добру и взаимопониманию — и в кино, и в театре, и в живописи, и в литературе. Начиная с «Одиссеи» и Евангелия. Возьмите «Дона Кихота», «Евгения Онегина», «Божественную комедию», Фолкнера, Довлатова, многих советских писателей, уверен, что и латышские сохранились именно такие.

— Как вы относитесь к тому, что сейчас происходит вокруг Кирилла Серебренникова?

— А в чем его обвиняют?

— В воровстве фактически…

— Так украл он или нет? Если мы не знаем точно, то как можем судить!? Я думаю, вряд ли он что-то крал. Может, и были какие-то нарушения со стороны бухгалтерии, а может, и нет — тут я говорить не готов. Но готов возмущаться средствами, которые были применены к Кириллу — это отвратительно: клетка, ночной перевоз в Москву, арест коллег, отключение телефонов, стремление всех запугать… Зачем это?

Если человек подозревается в нарушении закона, то не только каждый из нас — от президента до последнего бомжа — должен подчиняться закону, но и закон должен вершиться… законным образом. Нельзя одного пугать меньше, другого — больше, а преступления третьего — вообще не замечать. Это конкретное безобразие, против которого я выступаю.

— Сами вы, когда вспоминаете знаменитую встречу с Путиным в 2006 году (на которой Шевчук представился «Юрой-музыкантом»), жалеете, что чего-то не озвучили, против чего-то не выступили?

— Нет. Я взял слово сразу после Юры и сказал, что целиком и полностью его поддерживаю. Даже предложил привести примеры наплевательского отношения властей к законам, которым мы подчиняемся, и сказал, что это закончится очень плохо. Все это я сказал в лицо уважаемому мною президенту России. Мне не о чем жалеть.

— Политика в вашей жизни какое место занимает?

— Сейчас — никакое! В свое время я был избранным депутатом и делал все возможное, чтобы поменять политическую и экономическую систему, которая довела нашу страну до краха. Я четко понимал, что жить так, как мы жили, больше нельзя. И уж точно нельзя продолжать насиловать страны, которые хотели вырваться из-под гнета так называемых коммунистических партий.

Мы делали все возможное, чтобы жить по-иному, и многого достигли. Но конечно, прыжок из так называемого социализма (которого так и не случилось с нашей стране) в некое новое общество — это пируэт. За считаные годы его не совершишь. Мы решили, что это не дело дилетантов вроде нас, и передали дело тем, кто глубоко эрудирован в политическом смысле…